Книга Прах и камень  - Эрика Адамс

– Ты всё так же прекрасна. Почти.

Один из пальцев очерчивает тонкие шрамы от клыков на шее, и от его касаний старые шрамы начинают ныть. Ноготь на пальце удлиняется, превращаясь в острый коготь, распарывающий рубаху сверху и донизу. Он поглаживает этим когтем кожу живота едва ощутимо, но даже такое лёгкое прикосновение когтя к тонкой белой коже оставляет кровоточащий след.

– Да. Почти так же прекрасна. Осталось парочку памятных следов – и только. Более того, твоё чрево выносило моё дитя. Что удивительно. Ни разу не удавалось получить полноценную замену, столь необходимую мне. Формы жизни каждый раз получаются совсем разные, но ещё никогда не получалось приблизиться к идеалу настолько близко…

При последнем слове он резко приближается к моему лицу, облизывая своим длинным шершавым языком щеку и раковину уха.

– Если бы я знал, что результат будет таким, не бросил бы свою Невесту, а воздал ей по заслугам.

Он поднимается и сжимает ладонью цепь, удерживающую мою ногу. В его руках железо покрывается ржавчиной и осыпается вниз рыжими крупными хлопьями. Звенья разомкнутой цепи с жалобным и звонким звуком ударяются о каменный пол.

– Как хорошо, что иногда можно наверстать упущенное, – зверь обольстительно улыбается и протягивает мне ладонь, предлагая идти с ним.

– Я не хочу, – отрицательно качаю я головой.

– Боюсь, у тебя нет иного выбора. Или ты не желаешь увидеть нашего сына? Он прекрасен…

Боязно и противно дотрагиваться до его руки, но тёмные глаза полыхают нетерпеливым огнём, и я покорно вкладываю в его ладонь – свою. Он крепко обхватывает мои пальцы и ведёт за собой по коридорам, похожих один в один на темницу, но только гораздо уже. В них пустынно и тихо – нет ни стражей, ни иных признаков жизни, кроме звуков наших шагов.

– Нравится ли тебе моя обитель? – с улыбкой спрашивает он.

– Для зверя, подобного тебе, в самый раз. Мне же недостаёт здесь жизни и солнца.

– Вот и первое подобие осмысленной речи, услышанное мной от тебя, моя дорогая Аврелия. Обращайся ко мне так, как прежде. Рикс?.. Есть что-то приятное в том, чтобы называться именем или его подобием. А произнесённое твоими сладкими устами оно звучало так приятно, как стон любви, исторгаемый из глубин тела.

– У тебя извращённое понятие о любви, Рикс.

Он раскатисто смеётся:

– Она ходит рука об руку со смертью и болью, а вы, смертные, готовы вкушать лишь одно, отрицая другое. Разве это справедливо?

Он резко оборачивается и вжимает меня в стену, опаляя лицо горячим дыханием:

– Разве справедливо срывать плоды, ничуть не трудясь над их взращиванием?

Его лицо замерло очень близко от моего, а губы кривятся в хищном оскале:

– Хочешь сказать, что ты сам можешь сотворить нечто?

– Разумеется. Пошли со мной – и ты увидишь мои сады.

Рикс вновь мягко улыбается и дёргает меня за руку, вынуждая идти за собой.

– Мне нет дела до твоих садов или чертогов. Я хочу увидеть своего сына.

– Нашего сына, – нетерпеливо одёргивает меня Зверь..

– Моего сына. Моего сына зовут Силан, и ты украл его у меня.

Зверь разворачивается и обхватывает мою шею рукой, острые когти впиваются в кожу, царапая её:

– Нашего сына. Или ты признаёшь очевидное, или навсегда останешься среди этих стен, клубясь тёмными клочьями тумана в вышине.

– Хорошо, – медленно произношу я, – если тебе так угодно, Рикс. Я хочу увидеть нашего сына. Но сути вещей для меня это не меняет, как бы тебе этого не хотелось.

– Маленькая упрямица, поступающая против правил, – нежно оглаживает пальцами моё лицо Рикс, – в тебе ещё бушует дух противоречия. Но скоро от него не останется ни следа, едва ты постигнешь мои замыслы. Но для начала тебя нужно привести в порядок. Я не могу позволить разгуливать тебе в грязном мужском рубище.

Глава 42

Рикс уверенно ведёт по лабиринту коридоров. Вскоре каменные своды расступаются и мои глазам предстаёт просторная пещера. Посередине неё находится небольшое озерцо округлой формы, на поверхности воды иногда лопаются пузырьки. Всё тот же мягкий свет исходит от мшистой растительности на каменных сводах. А с потолка пещеры прямо вниз свисают длинные сосульки кристаллов удивительной формы и красоты, преломляющие свет так, что он отражается повсюду самыми разными цветами. Удивительно видеть подобную красоту в чертогах смерти, а Рикс подталкивает меня в спину, подводя к водоёму:

– Вода тёплая, она подогревается подземными источниками. Ступай… Пошевеливайся.

Лёгкий тычок в спину. За неповиновением последует непременное наказание и я скидываю штаны и рубаху, осторожно пробуя воду ногой. Она на самом деле тёплая-тёплая, как парное молоко, и прозрачная настолько, что видны все камни, лежащие на дне. Я поднимаю голову наверх и мне становится страшно – отсюда сосульки кристаллов уже не выглядят столь красивыми. Их острые концы направлены прямо вниз. Кто знает, в какой момент они могут обрушиться, проламывая кости черепа? Я делаю несколько шагов дальше от берега, осторожно разгребая руками воду, и расплетая косы.

– Не стоит заходить так далеко, – слышится чуть недовольный голос Рикса совсем близко. Я кидаю взгляд через плечо, замечая, как он скидывает одну деталь одежды за другой обнажаясь. А затем быстрыми шагами, взметая в воздух кучу брызг, входит в воду, в два счёта оказываясь подле меня. Я замираю, не зная, чего от него можно ожидать. И мне не нравится игра, затеянная им.

– Повернись, я как гостеприимный хозяин, с удовольствием обслужу свою дорогую гостью.

– Не стоит утруждать себя. Я вполне могу справиться с этой задачей сама.

Рикс ловит одну из прядей, плавающих в воде, и дёргает на себя. Жгучая боль обхватывает кожу головы.

– Подойди ко мне и повернись лицом.

Хватка не ослабевает. Я повинуюсь, встав перед ним.

– Не стоит испытывать моё терпение. Оно небезграничное…

Сильные пальцы ложатся сверху на голову, нажимая и заставляя уйти под воду на пару мгновений, а затем он ослабляет нажим. Я выныриваю, а Рикс начинает перебирать пальцами волосы, промывая прядь за прядью, заставляя время от времени уходить под воду и выныривать. От его прикосновений разливается странное ощущение, словно лень и нега наполняют меня начиная с макушки головы. Рикс заканчивает мыть волосы и выжимает их, скручивая, перекидывает через плечо и вынуждает развернуться, встав к нему спиной. Он подбирает один из продолговатых камней со дна и осторожно трёт им мою кожу. Поверхность камня шероховатая и от её прикосновений кожа разогревается.

Рикс обхватывает меня за талию одной рукой, прижимая к себе, а второй рукой начинает оглаживать грудь, разминая её, то и дело задевает мягкие соски. Мгновение спустя он и вовсе отбрасывает камень и начинает скользить по телу обеими руками, щиплет и мнёт кожу, не обводит пальцами все изгибы и нагло движет подушечками пальцев то между ягодиц, то по складкам. Я чувствую, как от его пальцев исходит вязкая похоть, тягучей патокой пытающаяся затянуть тело, но сбрасываю с себя это наваждение, не давая ему пятнать себя. Тело остаётся равнодушным к ласке и пальцы замедляют свои движения. Рикс резко поднимает руку с заострившимися чёрными когтями, поглаживая указательным пальцем горло, едва не распарывая его.